Солнце на краю мира - Антон Шаманаев

Лишь тот факт, что сейчас март, а скоро будет апрель и май, придавали смысл сегодняшнему дню. Мы с Мари представляли, что спустя всего месяц в такое же воскресенье в окно будет светить наше огромное обжигающее солнце, и мы наденем шорты и пойдем в «Ля Рошель» на поздний завтрак. Предаваясь этим фантазиям, мы кутались с ней под одеялом, и совершенно неохота было вылезать.

Безапелляционно заставил подняться внезапный звонок в дверь. В столь неурочный час мы, конечно, не ждали никого, разве что страхового агента или продавца каких-нибудь пылесосов. После ядерной войны в живых останутся тараканы и страховые агенты, сказал как-то раз Деев, проглатывая очередной «Б-52».

Но за дверью оказался не продавец. Там стоял господин в длинном черном плаще, ботинках на толстой подошве, перчатках, кашне и темных очках. В одной руке у него был сложенный зонт-трость, в другой – шляпа с узкими полями. Обликом он походил на сбежавшего актера из сериалов двадцатого века. Только его лицо, в отличие от героев сериалов, было мне отлично известно. Выразительные скулы, тонкий рот, большие глаза, теснящиеся вокруг узкого носа. Блестящие вороные волосы.

Я спросил:

– Давно прилетел?

– Нет, я пешком. Сегодня же суббота, – ответил ровный бархатистый голос, от которого внутри все согревалось. – Погодка не жалует. Я из монастыря на один день… Думал, прогуляюсь, а у вас льет.

Его плащ был матовой ткани и совершенно сухой. Ботинки не оставляли за собой мокрых следов. С зонтика не капало. Он снял очки и перчатки и протянул мне теплую костлявую руку.

Это был Марк Фрайд.

Со спины ко мне подкралась Мари, нацепившая какой-то балахон. Я представил их друг другу, и Фрайд движением самурая выхватил откуда-то из-за спины здоровенную белоснежную розу. Мари раскрыла рот и захлопала в ладоши. Осторожно приняла розу своими тонкими пальцами, присела в реверансе и убежала на кухню варить кофе.

За разговором Фрайд поведал, что закрепился в статусе князя в своем ордене и полагает, что скоро покинет Гвардию окончательно. Его уже давно освободили от оперативной работы и предоставили бессрочный отпуск для повышения квалификации в каком-то полудиком монастыре острова Пасхи. В OpenMind он тоже почти не появляется, поскольку, как ему кажется, они выбрали тупиковый путь изучения псионной энергии.

– Кто же тебе деньги платит? – спросил я.

– Как и прежде, Гвардия и OpenMind. Несмотря на разногласия, я внештатный консультант и там, и там. Есть такая удобная должность.

Когда Мари отлучилась за чем-то в спальню, я приблизился к Марку и спросил вполголоса:

– Я говорю о настоящих деньгах, ты же понимаешь?

Он сморщился и посмотрел в сторону.

– Мне все реже нужны деньги, Артур, тем более большие. Твоих ребят я снабжал, потому что вы мне нравитесь и идеи у вас интересные. Сам я с этого почти не зарабатывал.

Тут он, конечно, привирал, но я не стал давить.

– В будущем у нас появятся новые идеи. Нам можно на тебя рассчитывать?

– Можно, – ответил он с безразличным лицом. – Только ты должен будешь поручиться, что идея по-настоящему хороша и правильна. Ты понимаешь, о чем я. Потому что и мне придется поручиться за тебя.

– Спасибо, Марк. Я перед тобой в долгу.

– Это вряд ли, – сказал он, и я налил ему еще кофе.

Марк ответил на удивление быстро. Он тоже не стал разводить прелюдий, будто мы час назад трепались в буфете. Он помнил наш шифр и написал: «Как я тебе вчера и говорил», – что, разумеется, означало – «завтра».

Не подвел Марк! Значит, завтра у меня будет псионка! Необходимая для моего секретного опыта, моего главного, эпохального эксперимента, перед которым меркнут все предыдущие, даже сегодняшний залп и даже если бы сегодня обошлось без залпов. Деев, верное мое шило – и тот пока не посвящен в главную тайну.

Ни разу доселе не приходилось мне держать в руках псионку, расфасованную в пачки, будто спагетти! Если б Фрайд однажды ненароком не обмолвился, был бы я до сих пор убежден, что псионка неотделима от человека. Когда нашим ранним единомышленникам для острых ощущений требовалась псионная энергия, вызывался пси-лаборант; иных вариантов не существовало.

А единомышленники у нас были что надо! Команда мечты. Все – молодые ребята-ученые, бывшие мои коллеги-аналитики, бывшие Темины коллеги из SP и OpenMind, творили в свое удовольствие и проводили немыслимые эксперименты. Дух свободы и научно-технические соблазны вскружили Теме голову. Отделив Gateway от SP, он возжаждал потрясти мир и тотчас затеял целый букет побочных проектов, столь многообещающих, сколь и фентезийных… У Эджворта с Гроссштейном и псионные вихри летали, и шаровые молнии управляемые. Кейн, помню, для чего-то оптом скупал антигравитаторы от оверкаров, а пронюхавший об этом Шпиль бегал по курилкам и шептал, что они делают машину времени…

А потом настал черед собирать камни, и выяснилось, что ничегошеньки, кроме патентов на базовые прототипы, а то и просто на записанную на бумажке технологию, у них нет. Потому что часть экспериментов ни к чему не привела, а другая часть требовала на порядок большего финансирования, чего Деев выбить уже не мог.

Кто-то ушел сам, кого-то попросили. Год-полтора назад впервые пришли аудиторы, советовали «чистку костов» и разогнали последний из таких изобретательских проектов, который возглавлял Эджворт. Им всей командой удалось продаться в Jet-Helix, но, по слухам, они и там ввязались в какой-то стартап, где с деньгами не фонтан.

Было время!.. Тогда и я еще не возился с ассемблером, а был на чисто административной работе. Хотя, по-чесноку, отнюдь не всегда она была чистой. Для наших гениев мы с Деевым тогда делали много запретного в области снабжения. Он притаскивал откуда-то цельные золотые слитки, «в аренду с возможностью переплавки». Я через Фрайда сводил ребят с теми из OpenMind, кто мог без лишней волокиты приехать и собрать немного псионки. Добывали им на черном рынке редкие радиоактивные вещества, с Урала привозили отработанное ядерное топливо, откопанное из захоронений, Деев даже ездил в Китай за какими-то особо редкоземельными магнитами. В один прекрасный день в наш тихий омут запустил свои праведные пальцы Рустем, и это стало началом конца. Хорошо, до уголовных дел не дошло.

На специальный почтовый ящик Марк завтра вышлет сведения о том, куда подъехать за «товаром» и кто встретит на месте. Осталось лишь подготовить деньги. Наличными и много. Напрягу Деева, займу у него из сбережений… Да и у меня в сейфе наберется на часть требуемой суммы. Позже найдем способ возместить из денег компании.

Едва я убрал телефон и впрягся в рефакторинг – как говно под весенним снегом, объявилась по видеосвязи Виточка. Чем-то она была недовольна, хотела скандалить и сгоряча чуть не приперлась ко мне в кабинет. На полпути я перенаправил ее в переговорку и отправился туда сам, заперев кабинет на спецключ. В переговорке прямо с порога на меня обрушили килотонну негодования:

– Какого черта, Артурчик, ты возомнил себя царьком и командуешь моими подчиненными?! – верещала она. – Почему Платон целый день занимается какими-то дурацкими аккумуляторами, о которых я первый раз слышу? Я не одобряла эту задачу и Джордж тоже! У меня есть своя очередь задач, я сама выставляю приоритеты…

Пока она несла эту чушь, я молча наблюдал и думал: сообразит сама, что зарывается не в ту нору, или нет? Она была совершенно не похожа на себя обыкновенную. Лицо красное, губы подрагивают, запястья белые, как бумага. Волосы по-прежнему неприкаянно свисают на лицо, слипаясь в пряди, но она вовсе о них забыла и не убирает их за уши. Весь ее крик скорее напоминает отчаяние, чем властный гнев. Нутром я догадывался, что она отлично понимает свое положение и отдает себе отчет. Слова намеренно абсурдны, как в плохой комедии.

– Портман, – перебил я, – после сегодняшнего разговора с Дэвидсоном я борюсь с желанием написать в Ассамблею рапорт. Своими действиями ты саботируешь ключевой проект, в который, между прочим, вложены инвестиции Ассамблеи. Может, ты не знаешь, но из нашей компании за такое не увольняют с выговором, а сразу отдают под суд. Как говорится, это Стратос, детка.

Она замолкла, но выражение лица не изменилось. Выражение было тем, с каким обычно оплакивают собственное увольнение и просят о пощаде. Комедия не сработала.

– Под видом финального релиза вы отдали Дэвидсону непонятно что! Нарушение сроков – два месяца! Ложь в письмах начальству, – я загибал пальцы. – Бардак в задачах отдела…

Дверь переговорки осталась открытой. Пока я раскатывал Виточку, в дверях появился Деев, уткнувший нос в планшет.

– Я к тебе, у тебя заперто, – сказал он, когда я закончил. – Вы тут как раз ссоритесь, да?

– Нету никакого бардака у меня в отделе, – спорила Виточка упавшим голосом. – Джордж следит за задачами, я – курирую…